РЭЙ
В конце 1997 года, часов в одиннадцать вечера, раздался звонок в дверь. На пороге стояли моя младшая сестра и ее муж. А между ними сидела собака. Ирландский сеттер, темно шоколадного цвета. Они зашли в дом и рассказали, что подобрали собаку на улице, которая металась между домами. Они ее взяли домой и поместили объявления на всех столбах и по кабельному телевидению, что нашлась собака. Но никто к ним не обратился.
У них уже была собака немецкой породы, которую звали Барри (Барон), а двух содержать они не могли. Они (и мы с сыном) долго уговаривали жену взять эту собаку. Сын обещал сам следить за ней.
Наконец, она согласилась.
Теперь осталось определить, как его зовут. Несколько дней я называл разные имена, но все напрасно. Но когда я произнес – Рэй, он резко повернул голову. Я понял, что попал в точку.
Мы все работали, а он оставался дома и с утра до вечера лаял и выл, как гиена. Соседи стали жаловаться, но что мы могли поделать.
Наконец он смирился со своим положением, и вытье и раздирание стенки прекратилось.
Сын, конечно, только пообещал, и заниматься им не стал. Все заботы легли на меня.
Сделал я ошейник и поводок, и пошел в первый раз с ним гулять. Но я не мог представить, какой он сильный. Он так рванул, что я упал лицом вниз и здорово ободрался. (Потом на работе надо мной смеялись).
Одним словом, нахватал я с ним забот, полон рот.
Спал я в зале на тахте, а он постоянно лез в кресло или на диван. Сгоню его, стукну по заду (визжит, будто его палкой долбанули), засну, а он опять за свое. Да еще научился определять по дыханию, когда я не сплю или просыпаюсь.
Работал я тогда в локомотивном депо Главным конструктором. Депо было в двадцати минутах хода от дома. Вставал в шесть утра, и сразу выводил Рэя на улицу.
Гуляли примерно с час, как и положено с такой собакой. (Я накупил книг по собаководству, и знал, чем и сколько его кормить, чем лечить и сколько гулять).
Потом быстро приводил себя в порядок и бежал на работу.
Жена привозила с работы кости и сбой, которые покупала на рынке, но варить принципиально отказывалась. Я варил, и, согласно рекомендациям, кормил его костным бульоном с сухарями (Хлеб он не ел). Варил также овсянку или засыпал бульон Геркулесом. Так же положено было ему два сырых яйца в неделю и стакан молока через день. Давал также сырые кости, которые он очень любил. И сжирал до последней крошки.
Однажды я хотел ради шутки отнять у него кость, а он куснул меня за руку. При этом страшно перепугался, убежал в зал и залез между тахтой и кроватью. Я попытался его вытянуть, но он растопырил лапы и не вылезал.
Мне надоело с ним возиться, я сел в кресло и сказал ему, чтобы он вылезал, а я его бить не буду. Он тут же вылез, но на всякий случай держался от меня подальше, пока я его не погладил.
Осенью и зимой ходили мы с ним на поля. Причем там он бегал, как полоумный, бросался вплавь в водоемы, даже когда они покрывались льдом. Прибегал весь в репьях, и мне приходилось их с трудом выдирать, так как шерсть у него была длинная.
Однажды в нашу сторону рванулись два здоровенных среднеазиатских алабая, так он, как последний трус, спрятался за мою спину. Но я уже начитался книжек, поэтому заорал на них и стал топать ногами, и они отступили.
Однажды к нам зашла жена моего друга, которая прилетела к родным из Америки (они туда эмигрировали в1992 году, и уже имели гражданство). Рэй ей страшно понравился. Она сходила в магазин и купила полкило сарделек, которые он мгновенно слопал. Но когда она стала просить отдать его им, то он опять залез между тахтой и диваном и там растопырился. Он не вылезал оттуда, пока она не ушла.
Так мы и жили, пока не пошла черная полоса. Мне пришлось уйти из депо. Приняли меня на работу в метрополитен начальником КБ, а место работы было на другом конце города. Гулять я уже с ним не мог, и пришлось его отпускать одного. Поначалу было все нормально и он, нагулявшись, приходил к дверям и лаял, пока ему не откроют двери.
Однажды он заболел чумкой. Мне приходилось таскать его на руках на улицу. Здорового я его поднимал запросто, а больного не мог. Висел он, как тряпка. С трудом я таскал я его туда-сюда, да еще на улице приходилось держать, пока он делал свои дела.
Лечил я его ампициллином и водкой. Вначале он брыкался, но потом ему видно понравилось. Это я видел по его довольной пьяной морде. Он выздоровел и заделался настоящим «стукачом».
Дело в том, что я при пересадке заходил в кафешку и пропускал стаканчик водки (соточку). Потом покупал сухой сыр (курт) и по дороге заедал. Когда приходил домой, от меня совсем не пахло спиртным и никто ничего не замечал. Так этот змей кидался на меня, пытаясь облизать все лицо. При этом еще противно скулил. Конечно, жена обо всем догадалась…
Но самое странное было вот в чем. Я его кормил, поил, лечил, а подлизывался он к жене, хоть та его часто ругала за неаккуратность. Видно знал, кто в доме главный!
Часто, оставаясь с ним наедине, я укорял его в этом, обзывая евРЭЙем. Он виновато отворачивал голову, но продолжал к ней подлизываться.
Но когда его у нас украли, то больше всех плакала о нем жена…
